Деньги, власть и общество в длинных волнах истории

Эта статья углубляется в эти скрытые измерения волн Кондратьева, исследуя, как технологические инновации переплетаются с финансовыми спекуляциями, как экономические «сезоны» отражаются в нашей политике и обществе, и как каждая новая волна может перекроить геополитическую карту мира.

Двойной танец финансового капитала: созидание и разрушение

Технологическая революция не происходит в вакууме. Чтобы многообещающее изобретение стало силой, преобразующей всю экономику, оно требует массивных вливаний капитала. Именно здесь в игру вступает финансовый капитализм, роль которого наиболее ярко описана неошумпетерианским экономистом Карлотой Перес. В ее модели каждая длинная волна делится на два основных периода: фазу установки (Installation Phase) и фазу развертывания (Deployment Phase), разделенные критической поворотной точкой (Turning Point) — обычно крупным финансовым крахом.

1. Фаза установки: Когда появляется новая технологическая парадигма (например, интернет в 1990-е годы), в дело вступает финансовый капитал — спекулятивные деньги, стремящиеся к быстрой и высокой доходности. Это «весна» и «лето» цикла: своего рода золотая лихорадка, когда инвесторы безрассудно вкладывают деньги в стартапы, связанные с новой технологией, часто мало заботясь о стабильных бизнес-моделях или реальной выручке. Мы наблюдали это во время пузыря доткомов в конце 1990-х годов. Воздух пропитан оптимизмом, но эта фаза также является началом «созидательного разрушения», поскольку новая технология начинает угрожать старым отраслям. Неизбежно эта лихорадка спекуляций приводит к образованию пузыря.
2. Поворотная точка: В конечном итоге пузырь лопается. Крах доткомов 2000 года и еще более масштабный финансовый кризис 2008 года являются прекрасными примерами этой поворотной точки. Эти кризисы невероятно болезненны, но, по мнению Перес, они также необходимы. Они очищают рынок от нежизнеспособных компаний и заставляют инвесторов «вернуться к реальности». Крах действует как горнило, формируя более зрелую технологию, готовую к широкому практическому применению.
3. Фаза развертывания: После кризиса акцент смещается со спекуляций на производство. На первый план выходит производственный капитал (деньги, вложенные в заводы, инфраструктуру и реальные продукты). Технология больше не просто обещание; она интегрируется в ядро экономики. Именно тогда строятся великие, стабильные корпорации (в нашу эпоху подумайте о Google, Amazon и Apple), а преимущества технологии начинают распространяться на более широкие слои общества. Эта фаза представляет собой «позднее лето» и «осень» цикла — «золотой век» процветания и стабильности, который в конечном итоге приводит к насыщению рынка и замедлению роста, подготавливая почву для следующей «зимы».

Эта модель объясняет, почему великие технологические прорывы так часто неотделимы от кажущихся иррациональными финансовых пузырей и последующих разрушительных крахов.

Зеркало общества: экономические сезоны и политические бури

Волны Кондратьева не просто оставляют свой след на экономических графиках; они глубоко влияют на общественные настроения и политическую динамику. Экономические «сезоны» почти идеально отражаются в коллективной психике.

• Весна и лето: Ранние стадии цикла характеризуются социальным оптимизмом. Широко распространена вера в прогресс, а социальная мобильность — мечта о восхождении из нищеты к богатству — кажется осязаемой возможностью. Растущая экономика укрепляет средний класс, что обычно способствует политической стабильности. Дискуссии, как правило, касаются распределения растущего «пирога», а не оспаривания основ самой системы. Вспомните десятилетия после Второй мировой войны в западном мире.
• Осень и зима: По мере того как цикл созревает и вступает в свои заключительные стадии, рост замедляется, рынки насыщаются, а рентабельность снижается. Компании сосредотачиваются на сокращении издержек и повышении эффективности, что часто приводит к потере рабочих мест и стагнации заработной платы. В то же время доходность капитала часто опережает экономический рост, что приводит к резкому увеличению социального неравенства. Люди начинают чувствовать, что «игра несправедлива» и что общественный договор нарушен. Это порождает эпоху пессимизма, недоверия и гнева, создавая благодатную почву для популистских движений, политической поляризации и радикальных вызовов статус-кво. Нынешняя политическая напряженность, негативная реакция на глобализацию и эрозия веры в демократические институты на Западе — это не случайные события; это классические симптомы кондратьевской зимы.

Волны гегемонии: геополитические сдвиги

Влияние волн Кондратьева ощущается и на международной арене. Исторически сложилось так, что нация, которая наиболее успешно осваивает и внедряет технологию новой волны, часто поднимается до положения глобальной гегемонии. Новая технологическая парадигма обеспечивает не только экономическое доминирование, но также военное и культурное превосходство.

• Первая и Вторая волны (пар, железные дороги) совпали с подъемом Великобритании. Ее фабрики, флот и глобальная торговая сеть сделали ее бесспорной доминирующей державой 19-го века.
• Третья, Четвертая и Пятая волны (электричество, нефть, автомобиль, информационные технологии) привели к доминированию Соединенных Штатов. Американское массовое производство, технологические инновации (Силиконовая долина) и финансовая мощь (Уолл-стрит) сделали 20-й век «американским веком».

Это поднимает один из самых критических геополитических вопросов нашего времени: кто возглавит Шестую волну? Хотя прогнозирование — рискованное дело, признаки ясно указывают на новую борьбу за технологическое лидерство.

• Китай предпринимает целенаправленные, финансируемые государством усилия по доминированию в ключевых технологиях Шестой волны, особенно в области искусственного интеллекта, зеленой энергетики и биотехнологий. Амбиции Пекина заключаются ни много ни мало в том, чтобы сломить американскую технологическую гегемонию.
• Однако Соединенные Штаты по-прежнему обладают выдающимся потенциалом для инноваций и остаются в авангарде многих фундаментальных технологий. Исход этой конкуренции далеко не определен.

Некоторые аналитики осторожно предполагают, что Шестая волна может не породить единого гегемона, а вместо этого способствовать формированию многополярного мирового порядка с несколькими центрами технологической и экономической мощи, конкурирующими и сотрудничающими. Это геополитическое перераспределение, вероятно, станет одной из определяющих историй 21-го века.

В заключение

Понимание волн Кондратьева выводит нас за рамки простого анализа технологий и экономики. Оно предлагает мощную призму, через которую можно рассмотреть глубочайшие социальные напряжения и геополитические сдвиги нашего времени. Эйфория и паника финансовых рынков, рост политической поляризации и конкуренция между великими державами — это не изолированные события, а части более крупного, циклического паттерна. Неопределенность и потрясения нашей нынешней «зимы» вполне могут быть неизбежными «болезнями роста» новой техноэкономической эры. Признание этого паттерна не дает простых ответов, но помогает нам задавать правильные вопросы, когда мы стоим на пороге следующей великой волны истории.